Манифест (от латинского manifestos – явный) – одно из ключевых явлений в культуре авангарда, в силу целого ряда причин ставшее наиболее органичной формой самовыражения художников-новаторов. В 1910-е популярные в левой среде манифесты суммировали и обобщали опыт художника и его окружения, декларировали программу новых направлений, становились частью авангардистского ритуала, способом самоопределения и залогом жизнеспособности, наконец, служили своего рода закреплением авторских прав.

Манифест пришёл в русский авангард из итальянского футуризма, заимствован был не только стиль, но и способ изложения – по пунктам. И там, и здесь манифест зачастую декларировал новое направление в то время, когда ни одного произведения этого направления ещё не существовало, – задавая в пространстве текста символическое существование явлению, манифест сам становился первым произведением этого направления. Таким образом, художественное произведение или явление постепенно уравнивалось в правах с манифестом, а иногда и замещалось им (так в 1913 М.Ф.Ларионов декларировал создание никогда не существовавшего футуристического театра на страницах «Московской газеты» и журнала «Театр в карикатурах»).

Первые манифесты-листовки футуристов (1908, 1909), написанные Д.Д.Бурлюком, но опубликованные без подписи, направленные против критики молодых художников, по форме были ближе к статьям. В дальнейшем тексты становятся более краткими и афористичными и от возражений переходят в наступление. Известный призыв «сбросить с парохода современности» Пушкина, Толстого и Достоевского был сформулирован в манифесте, подписанном Бурлюком, А.Е.Кручёных, В.В.Маяковским и В.В.Хлебниковым и открывавшем сборник «Пощёчина общественному вкусу» (1912).

Неслучайно уже в названиях этих текстов часто заложено действие («Идите к чёрту», «Взял»). Манифест в глазах представителей авангарда выходил за границы литературного жанра, приравнивался к акции, поступку, жесту, становился частью «спектакля», который разыгрывали авангардисты на стыке искусства и жизни: «Во всех многочисленных шумных, а зачастую скандальных, – в форме манифестов, диспутов, лекций, выпусков сборников и альманахах и прочих – выступлениях “Гилеи” я принимал неизменное участие <...>» (Лившиц 1989. С.550).

Стоит отметить игровую, импровизационную, эпатажную, иногда и пародийную природу этих авангардистских «акций» (как, например, футуристический грим и «всёчество», изобретённые и продекларированные в манифестах И.М.Зданевичем и Ларионовым), однако манифесты становились и отправной точкой для построения целых художественно-­философских систем. Так было с брошюрой К.С.Малевича «От кубизма к супрематизму» (1915), ставшей первым «супрематическим» текстом.

Пафос отрицания и борьбы, отсутствие рефлексии определили набор лексических, смысловых, интонационных, графических приёмов, ставших общими для этого жанра (хлёсткость коротких лозунговых фраз, плакатное выделение отдельных слов, обилие восклицательных знаков, агрессивность и резкость тона, обязательное присутствие военной терминологии, текст как набор аксиом, установок и предписаний). Манифестанты говорили подчёркнуто от своего лица, это было способом отмежеваться от остальных (из письма Ларионова В.С.Барту: «На днях мы выпускаем манифест <...> это делается для того, чтобы определённо выделить себя от всех Бурлюков, Машковых и Кончаловских<...>» (цит. по: Н.И.Харджиев. К истории русского авангарда. Стокгольм, 1976). Тем не менее всех манифестантов объединяет как сходство темперамента, так и идеологическая близость: мотивы восхваления новаторства и прогресса, национальной художественной независимости, самоцельности искусства звучат рефреном в декларациях самых разных направлений.

Форма манифеста продолжала оставаться актуальной на протяжении всех 1920-х. Множество возникавших творческих объединений требовали сформулированных программ, адаптация к стремительно меняющейся общественно-политической жизни также предполагала документально зафиксированное прояснение позиций. В документах левого искусства того времени всё сильнее слышна призывно-лозунговая интонация, агитационно-политические клише активно используются даже там, где речь идёт о личной творческой позиции. Вместе с тем пафос отрицания и полемики сходит на нет, манифест уже не вызов противнику, но призыв к возможным союзникам. Многие манифесты теперь нацелены на решение технических, сугубо профессиональных проблем, и опыт беспредметников трансформируется в серьёзную научно-исследовательскую деятельность. С идеей объективного анализа, с поисками универсальной художественной методологии связано возникновение уникальных научно-исследовательских центров – московского Инхука и ленинградского Гинхука.

Малевич, П.Н.Филонов, П.А.Мансуров, А.В.Грищенко и А.В.Шевченко, Наум Габо и Н.А.Певзнер также были авторами ярких художественных манифестов.

Литература:
  • И.Карасик. Манифест в культуре русского авангарда // Памяти Харджиева 2000;
  • Поляков 2007.;