МАИ (Мастера аналитического искусства)

Объединение, легализовавшее широкий круг учеников и последователей принципов «аналитического искусства» П.Н.Филонова. Как синоним названия объединения МАИ часто используется термин «Школа Филонова», хотя исторически они не совпадают.

Коллектив был организован 14 сентября 1925 по инициативе Б.И.Гурвича, как это отметил в своей записке Филонов: «1) Предположит. Дата: доклад, в силу которого часть учеников решила заниматься, был в мае. 2) Занятия в Академии с товарищами начали 17 июня (четверг) 1925 г. 3) коллектив организован по инициативе Гурвича понедельн<ик> 14 сентября 1925» (сведения Л.Н.Вострецовой). Однако первые ученики у Филонова (среди которых, очевидно, был и пасынок художника, П.Э.Серебряков) стали появляться в 1922–1923, после показа первой большой ретроспективы произведений художника на «Выставке картин петроградских художников всех направлений» (1923) и публикации его «Декларации Мирового расцвета» (1923) с изложением теоретических положений метода аналитического искусства.

Группа «филоновцев» в Доме печати в Ленинграде. 1927. Слева направо Э.А.Тэнисман, В.К.Луппиан, В.А.Сулимо-Самуйлло, М.П.Цыбасов, Е.А.Кибрик, Н.И.Евграфов. 1927

Афиша выставки мастеров аналитического искусства (апрель–май 1927) в Доме печати в Ленинграде

0 / 0

Ядро коллектива зародилось в недрах Вхутеина в 1924. В летние месяцы 1925 регулярные занятия с группой интересующихся методом Филонова учеников проходили в предоставленных ему залах АХ, затем дома у художника (ул. Литераторов, 19). Итогом этих занятий стала отчётная трёхдневная выставка работ (без каталога; не путать с выставкой выпускников АХ). В литературе принято считать факт выставки датой официального оформления группы учеников в коллектив МАИ (1927). В конце мая 1930 произошел идейный конфликт и Филонов с небольшой группой меньшинства вышел из МАИ. Формально коллектив существовал до весны 1932, неформальное общение с Филоновым старых и новых членов продолжалось до декабря 1941.

За время существования объединения его состав менялся. К 1930 число его членов стало более-менее постоянным (около 30 художников): в 1927 на выставке в Доме печати – 31 экспонент; на выставке 1928–1929 – 27; в 1933 эпос «Калевала» иллюстрировали тринадцать мастеров (Е.Н.Борцова, К.В.Вахрамеев, Т.Н.Глебова, С.Л.Закликовская, П.Я.Зальцман, Л.А.Иванова, Е.З.Лесов, М.К.Макаров, В.А.Мешков, А.И.Порет, Соболева, Л.Н.Тагрина, М.П.Цыбасов). Во всех коллективных проектах МАИ (1927–1933) участвовали Вахрамеев, Глебова, Закликовская, Порет, Цыбасов.

Самый главный проект МАИ был выполнен в январе–апреле 1927 для ленинградского Дома печати (Фонтанка, д. 21, б. дом Шувалова) – оформление зрительного (Белоколонного) зала, фойе и сценография спектакля на сцене театра Дома печати. В единый художественный ансамбль произведения, выполненные художниками с разными творческими возможностями, объединялись прежде всего общей темой, сквозной для всех работ. «Гибель капитализма» в разных аспектах раскрывали скульптуры из раскрашенного гипса и огромные живописные декоративные панно, сочинённые «филоновцами» на сюжеты, актуальные для тогдашней печати. Равнозначными элементами всей композиции выступали декорации спектакля, задники сцены и актёры-участники в костюмах. Топография декорирования Дома печати воссоздана исследователем П.П.Ефимовым (1987; публикации 1990 и 2008), он определяет авторство художников, названия и местоположение многих панно и скульптур. Театральной частью этого проекта занимались Н.И.Евграфов, Р.М.Левитон, А.М.Ляндзберг, А.Т.Сашин – ими были исполнены эскизы костюмов (СПбГМТиМИ), пошиты сами костюмы (М.С.Луппиан), изготовлены декорации для постановки пьесы Н.В.Гоголя «Ревизор», осуществлённой И.Г.Терентьевым. На афише спектакля «Ревизор» изображены персонажи в костюмах (ГМИ СПб). Принципиально важным для этого проекта было то, что весь коллектив работал по методу аналитического искусства.

Осенью 1927 коллектив МАИ участвовал в «Юбилейной выставке изобразительных искусств к 10-й годовщине Октябрьской революции» (вне каталога). После снятия работы Я.К.Лукстыня «Ленин» в знак солидарности «филоновцы» избрали неожиданно резкую форму протеста. Они не только отказались от экспонирования своих произведений. Понимая, что «простое “исчезновение” из экспозиции будет только на руку противникам» (И.Карасик. Конфликт), они пошли на откровенную публичную демонстрацию. Сняв картины и повернув их лицом к стене, они вывешивают плакат, объясняющий суть происходящего. Установив дежурство, художники силой пресекали действия администрации, стремившейся погасить конфликт и восстановить порядок. Вероятно, это была одна из первых в искусстве тех лет нонконформистских «акций» против идеологической и художественной цензуры.

В апреле–мае 1930 среди членов объединения случились два конфликта, и на собрании 30 мая произошёл раскол МАИ. Одним из поводов стало желание части членов коллектива МАИ принять участие в конкурсе на исполнение «безбожных» (антирелигиозных) картин, объявленный в открытой печати, без согласования с остальными. Другой причиной был «неправильный» комментарий Ю.Г.Капитановой к работам «мастеров», экспонируемым на общегородской выставке в АХ. По решению инициативной группы членов, отказавшихся участвовать в соревновании, Борцова, Вахрамеев, Глебова, Закликовская, Иванова, Капитанова, Порет, Тагрина, И.И.Суворов, составившие меньшинство, и Филонов, защитивший Капитанову, вышли из старого объединения и объявили о создании под тем же названием нового коллектива (без регистрации). Права официального общества до роспуска всех обществ (1932) формально оставались у членов старого коллектива МАИ, хотя как объединение эта группа художников о себе больше не заявляла. «Филоновцы», напротив, продолжали коллективные занятия, обсуждали свои работы и были заняты выработкой общей стратегии поведения на диспутах, выставкомах. По причине этой двойственности после 1930 в литературе утвердилось не совсем корректное мнение об отходе группы «большинства» от позиции Филонова как о выходе из МАИ. К этой группе художников как к «вышедшим» из МАИ обычно причисляются В.Д.Авлас, Ю.В.Губастова, Гурвич, Евграфов, Е.А.Кибрик, Д.П.Крапивный, Левитон, В.К.Луппиан, Ляндзберг, А.Е.Мордвинова, Татьяна Овчинникова, С.Л.Рабинович, Сашин, В.А.Сулимо-Самуйлло, Л.Ф.Фролова-Багреева, Э.А.Тэнисман, Тоскин, Н.Д.Полозов, А.Д. и В.А.Фёдоровы (муж и жена), Ю.Б.Хржановский. Ранее всех вышел из МАИ И.А.Шванг (август 1928) по личному заявлению и семейным обстоятельствам. Вне конфликта были отсутствующие на собрании Лукстынь, П.М.Кондратьев и Цыбасов. Среди художников, посещавших Филонова и не принимавших деятельного участия в жизни коллектива МАИ (не приняли «идеологию» целиком или не платили взносы, не выполняли устава и прочее), могут быть упомянуты А.С.Ведерников, В.И.Курдов, В.В.Купцов, А.Н.Трухачёв. Причины раскола имели как идейно-эстетическую основу, так и социальную. Подчёркнутый коллективный стиль и антиэстетизм произведений художников МАИ препятствовали получению творческих заказов и командировок. В критике тех лет появился обвинительный термин «филоновщина».

С постановления собрания о размежевании коллектива МАИ начинается дневник Филонова, где зафиксированы случаи появления в мастерской новых учеников (Зальцман, К.В.Ливчак, М.К.Макаров, Н.П.Мерзляков, В.А.Мешков, Г.А.Щетинин и другие, без имён или фамилий) до начала 1940-х. Группой из старых и новых мастеров под руководством Филонова по заказу издательства «Academia» было проиллюстрировано первое советское издание финского эпоса «Калевала» (1932–1933). В этой работе участвовали Борцова, Вахрамеев, Глебова, Закликовская, Зальцман, Иванова, Лесов, Макаров, Мешков, Порет, Соболева, Тагрина, Цыбасов. Других коллективных проектов ни у одной, ни у другой части МАИ не было. Но, по свидетельству Цыбасова, личное общение между художниками из разных групп продолжалось.

В истории советского искусства 1920-х–1930-х «школа Филонова» была самой многочисленной творческой мастерской для молодых художников: она существовала вне стен учебного заведения, доступ в неё был открыт для всех, платы за разовую «постановку на “сделанность”», как и за многочасовые занятия, Филонов не брал. Тексты Филонова переписывались от руки, передавались от ученика к ученику, в начале 1930-х были изготовлены их первые машинописные копии (при участии Капитановой). Распространению разноречивых сведений о «Школе Филонова» далеко за пределами Ленинграда способствовали иногородние художники (из Минска, Москвы, Харькова, Оренбурга, Ташкента, Армении, Крыма и других мест), молодые иностранцы (анонимные художники из Бразилии, Хелен Хантингтон-Хукер из США). По этим причинам численность и имена художников «школы Филонова», лично получивших установку на аналитическое искусство у самого Филонова, у его учеников или даже заочно, через письма Филонова (письма к В.А.Шолпо, т. Басканчину) или по прочтении его «Идеологии аналитического искусства», точно не могут быть установлены, в литературе указывают от 70 (1925) до 200 человек (в целом за 1925–1941).

Начальный этап обучения у Филонова характеризуется стилистической близостью творчества членов МАИ к работам учителя. По мере развития внутренней свободы и усвоения приёмов аналитического искусства эта зависимость и подражание учителю постепенно ослабевали. Филонов, делая упор на педагогику и оставаясь в лоне пролетарской культуры, в условиях всё возраставшего контроля идеологического аппарата стремился реализовать дерзкий проект по развитию индивидуального самосознания молодых художников. Но опыт коллективного исполнения грандиозного замысла, наработанный в Доме печати, объективно способствовал сближению творческой манеры всей группы. Добиваясь «ансамблевого звучания» всех композиций, Филонову приходилось поправлять созданные его подопечными панно. Сложная многослойная фактура «сделанных картин», экспрессионистический пафос и близость формальных приёмов учеников к работам учителя выделяли «филоновцев» на просмотрах и выставках.

Произведения членов коллектива МАИ и поздних последователей аналитического искусства, выполненные в 1950-е–1960-е и последующие годы, иногда справедливо могут быть причислены к «школе Филонова». При употреблении понятия «мастера аналитического искусства» следует различать исторический контекст и расширительное понимание термина «школа» как принадлежность к определённой художественной традиции.

Выставки, в которых участвовало объединение: Выставка произведений МАИ в Доме печати (1927); Картин и скульптуры выставка «Современные ленинградские художественные группировки» в Московско-Нарвском Доме культуры (1928–1929; в экспозиции было вывешено «Пояснение к выставленным работам», разъясняющее суть метода аналитического искусства), «1-я общегородская выставка изобразительных искусств» в АХ (1930; по условиям организаторов, художники участвовали вне объединений; был издан «Каталог Первой общегородской выставки изобразительных искусств. Живопись. Рисунок. Графика. Скульптура. Архитектура. Фарфор. Театральное оформление». Ленинградский областной отдел Союза Рабис. 1930. Л., 1930); «Художники РСФСР за 15 лет»; Выставка картин Ленинградского областного дома художника в Доме культуры имени 1-й пятилетки (май–июнь 1933).

Среди коллективных проектов МАИ, кроме сценографии спектакля Терентьева по пьесе Гоголя «Ревизор» (Театр Дома печати. 1927), – оформление клубного обозрения в десяти картинах «Король Гайкин 1-й, или Похождения активиста Гайкина» по пьесе И.И.Келлера и В.С.Гиршгорна, режиссёр А.М.Лапшин (клуб «Василеостровский металлист», премьера 5 мая 1929; участвовали Глебова, Порет, Цыбасов, Тэнисман, Н.Д.Полозов, Хржановский). Рецензия В.Н.Гросса на репетицию в «Красной газете» от 29 апреля 1929 и театральные эскизы Хржановского позволяют представить, как выглядело оформление сцены. Об оформлении ещё одной театральной постановки, «Ленкина канарейка» режиссёра Лапшина (1929 (?). Клуб «Красный ткач»), известно по дневникам Е.А.Серебряковой, жены Филонова. В этой работе участвовали Иванова, Тэнисман, Филонов, Полозов, Цыбасов, эпизодически Евграфов и Левитон.