СТЕПАНОВА Варвара Фёдоровна

Не окончив Казанской художественной школы, где в 1914 она познакомилась со своим будущим мужем А.М.Родченко, Степанова уехала в Москву. Служила бухгалтером на фабрике, занималась в художественных студиях К.Ф.Юона и М.В.Леблана. Общалась с А.А.Весниным, Л.С.Поповой, О.В.Розановой, В.Е.Татлиным и после переезда Родченко в Москву фактически ввела его в круг молодых художников-новаторов.

Несмотря на близость и очевидное влияние раннего беспредметного геометрического творчества Родченко, она создала ряд оригинальных живописных и графических циклов. С 1918 стала активным участником художественных выставок, принадлежа, как и Родченко, к группе художников-беспредметников. В серии иллюстраций 1918 к поэзии А.Е.Кручёных «Глы-Глы» с помощью коллажей из цветной бумаги Степанова остроумно пародировала творческие системы знакомых ей художников – К.С.Малевича, И.В.Клюна, Поповой, Розановой, Н.А.Удальцовой. В том же году она начала заниматься синтезом заумной фонетической поэзии и отвлечённой графики пятен, мазков и штрихов. В своих рукописных книгах, демонстрировавшихся на выставках в виде отдельных страниц, она создала этот новый творческий жанр визуальной поэзии. Но уже на следующий год Степанова заявила о себе как об оригинальном живописце, выставив обширную серию композиций «Фигуры».

В.Ф.Степанова. Музыканты. 1920. Холст, масло. 106×42. ГМИИ (МЛК)

В.Ф.Степанова. Композиция в красном. Холст, масло. 71×71. ИОХМ

В.Ф.Степанова. Две фигуры. 1920. Картон, масло. 45×28,5. КОХМ

0 / 0

В этой серии геометрический набор отвлечённых форм – всевозможных прямоугольников, линий, кругов и других – был преобразован в разнообразные полуреальные, полуфантастические многофигурные композиции. Степанова изображала не какие-то конкретные ситуации, а старалась передать самое общее философско-пластическое ощущение от таких сцен, как «Фигура у мольберта», «Танцующие фигуры», «Игроки в шашки» и т.д. Она создала своеобразную манеру схематизации человеческой фигуры, которой пользовались позднее многие художники, иллюстрируя книги, журналы, сочиняя рисунки для тканей. Этот чёткий графический стиль, родившийся в живописных работах художницы, пригодился впоследствии и ей самой в оформлении театральных постановок, обложек книг, вёрстке журналов, разработке текстильного геометрического орнамента.

Наряду с участием во всех важнейших художественных выставках начиная с 10-й государственной выставки «Беспредметное творчество и супрематизм» и кончая легендарной «5х5=25», на которой Степанова вместе с Весниным, Поповой, Родченко и А.А.Экстер объявила о конце станковой живописи и о переходе к производственному искусству, художница занималась и теоретическими вопросами искусства. Она была членом созданного в 1920 при Отделе Изо НКП Института художественной культуры (Инхука), вела протоколы многих дискуссий, выступала с докладами, помогала Родченко (который в эти годы заведовал Музейным бюро НКП) в создании коллекций московского МЖК для провинциальных музеев. Она преподавала в Академии социального воспитания, в течение двух лет вела проектирование на текстильном факультете Вхутемаса. Жизнь Степановой всегда как бы раздваивалась на организационную работу и собственно ­творчество.

Была непримиримой и принципиальной в литературно-художественных спорах. Может, поэтому в 1922 В.В.Маяковский подарил ей свою книгу «Люблю» с автографом «Неистовой Степановой…»

В историю русского конструктивизма имя Степановой вошло и в связи с постановкой в 1922 в театре В.Э.Мейерхольда пьесы А.В.Сухово-Кобылина «Смерть Тарелкина». С.М.Эйзенштейн был режиссёром-лаборантом этого спектакля, а Степанова – «конструктором» (так указано на афише) костюмов и декораций. Она разработала единый стиль геометрических форм необычной трюковой мебели и костюмов, многие из которых и сегодня могут стать прототипами выразительной и эффектной одежды.

Через два года уже как член Инхука и член Рабочей группы конструктивистов вместе с Поповой стала сотрудничать с 1-й Ситценабивной фабрикой (б. фабрика Э.Цинделя). Художницы разрабатывали новые рисунки для тканей. Степанова считала, что рисунок должен делаться с учётом применения ткани – декоративной, мебельной или для одежды. Она обращала внимание и на структуру полотна, но, не имея возможности заниматься ткацким производством, свои рисунки для набивной ткани выполняла так, чтобы создать запоминающийся образ прочно соединённой графической структуры. Около двадцати вариантов рисунков Степановой было принято в 1924–1926 к производству. Это была первая конструктивистская мода. Об этом сотрудничестве художников и производства много писали в те годы, в том числе и в журнале «Леф», с которым Степанову связывали общие творческие установки.

С середины 20-х Степанова продуктивно занимается оформительской работой в полиграфии. Cозданные ею обложки книг и журналов, разработанные приёмы вёрстки – всё это вошло в классический фонд полиграфического конструктивизма. Степанова создала подчёркнуто деловой рациональный стиль вёрстки, выразительный и запоминающийся тип монтажа в журналах «Советское кино», «Радиослушатель», «Книга и революция». Она любила и умела работать в содружестве с автором, литературным редактором, фотографом и наборщиком в типографии.

В 1930-е Степанова совместно с Родченко оформляла и делала макеты для десятка фотоальбомов, иллюстрированных папок, двадцати различных тематических номеров журнала «СССР на стройке». Здесь графический конструктивизм уступал другим приёмам оформления, основанным главным образом на визуальной режиссуре издания, монтаже разворотов, продуманной последовательности смены зрительных фотографических образов. Конечно, это был патетический монтаж, заказная работа над такими темами, как «Первая конная», «10 лет Узбекистана», «Красная армия». Родченко и Степанова старались превратить эту казённую тематику в культурно осмысленные издания, в которых было много документальных подлинных фотографий, интересно обыгрывались полиграфические возможности – печать по шёлку, целлулоиду, серебряной бумаге, различного рода вырубки, сложная фальцовка. Наиболее выразительными остались те номера «СССР на стройке», в которых художники могли работать более самостоятельно и меньше зависели от жёстких политических требований редактора. Возможно, что эта работа в какой-то мере спасла Родченко и Степанову в годы репрессий. В глазах официальной критики они занимались важным и нужным делом. Они были «мастера»…

В 1940-е уже не было таких интересных и многоплановых работ. После войны оформление книг становилось всё суше и аскетичнее. Степанова выполняла лишь эпизодические оформительские работы в издательствах – вроде «Дефектовка деталей трактора»… В последние годы жизни оформляла книги и альбомы совместно с дочерью В.А.Родченко.

В 1957 Степанова устроила первую персональную посмертную выставку работ Родченко.

Работы Степановой находятся в ГТГ, ГРМ, МЛК ГМИИ, ГММ, ВМДПНИ, Московском доме фотографии, МоМА и других собраниях.