КРУЧЁНЫХ Алексей Елисеевич

А.Е.Кручёных – один из самых последовательных и радикальных экспериментаторов среди русских футуристов, создатель заумного языка, писавший о своих книгах «читать в здравом уме возбраняется» или «прочитав – разорви!», и одновременно он – архивариус и библиофил, значительную часть жизни тщательно и с любовью собиравший разнообразные материалы по истории русского авангарда. Его поэзия всегда существовала на границе искусства и лабораторного эксперимента. В русское авангардное движение именно Кручёных принёс энергию безудержного экспериментаторства и вместе с тем аналитического исследования материи языка, изучения скрытых механизмов его работы. Он один из первых в русском искусстве обратился к освоению новейших исследований в области психологии, в частности к фрейдизму, используя эти теории для создания своей заумной поэзии и для интерпретации поэтических текстов. Всё творчество Кручёных – и поэтическое, и теоретическое – отмечено парадоксальными соединениями: механицизма и даже физиологизма в отношении к искусству c иррационализмом и абсурдизмом, позитивистского пафоса научности c интересом к хаотическому миру сновидений и бессознательного.

С именем Кручёных связаны многие принципиальные для русского авангарда открытия и начинания: издание знаменитых футуристических книг, постановка оперы «Победа над Солнцем», заумная поэзия (см.: заумь), первые примеры искусства абсурда, первые опыты соединения беспредметной поэзии и беспредметного искусства. Кручёных написал ряд важнейших для истории русского футуризма программных текстов-манифестов и теоретических исследований.

А.Е.Кручёных при участии О.В.Розановой. Взрыв сундука. 1915–1916. Коллаж. Альбом «Вселенская война. Ъ.Цветная клей» (Пг., 1916)

А.Е.Кручёных. Коллаж. 1917. Книга «1918» (Тифлис, 1917)

А.Е.Кручёных. Коллаж. 1917. Книга «1918» (Тифлис, 1917)

0 / 0

Начинал Кручёных как художник. В 1906 окончил ОХУ и получил диплом учителя рисования. Он участвует в художественной выставке «Импрессионисты» (СПб. 1909) и выставке картин импрессионистов группы «Венок» (Херсон. 1909). В 1910 публикует свои первые стихи в херсонской газете «Родной край» и выпускает серию карикатур «Вся Москва».

С 1912 начинается активное сотрудничество Кручёных с кубофутуристической группой «Гилея». Именно Кручёных можно считать вдохновителем и создателем особого типа футуристических изданий – напечатанных литографским способом книг, часто с рукописными текстами и специально созданными для них рисунками художников. Футуристические книги Кручёных собрали на своих страницах практически всех крупнейших мастеров русского авангарда – М.Ф.Ларионова, Н.С.Гончарову, К.С.Малевича, В.Е.Татлина, О.В.Розанову, Н.И.Кульбина. Эти издания стали одной из важнейших и наиболее оригинальных форм нового искусства, созданных русскими авангардистами. В них нашли отражение многие принципиальные для русского футуризма установки: сближение поэзии и живописи, значение почерка, рукописного текста, способных передать эмоции и ощущения автора, «неукладывающиеся в слова», особая концепция симультанности. Кручёных был не только изобретателем нового типа изданий, но во многих случаях сам переписывал тексты литографским карандашом. В 1912 по его инициативе и под маркой созданного им издательства «ЕУЫ» выходят три первые книги «Игра в аду» и «Мирсконца» (Кручёных совместно с В.В.Хлебниковым), «Старинная любовь» (Кручёных).

В 1913 – в сборнике своих стихов «Помада» Кручёных публикует первое заумное стихотворение – «Дыр бул щыл…». В том же году он пишет «Декларацию слова как такового», где формулирует принципы заумной поэзии. Над разработкой, уточнением и развитием этих принципов Кручёных будет работать несколько лет, в частности, дорабатывая и уточняя формулировки своей «Декларации». Основные её положения получают развитие в совместных с Хлебниковым манифестах – «Слово как таковое» и «Буква как таковая», а также в статье Кручёных «Новые пути слова».

Несмотря на то что в своём творчестве Кручёных исходил, если использовать слова Е.Г.Гуро, «от непосредственного нутра», он принадлежит к числу поэтов, чьи произведения едва ли могут быть адекватно восприняты без сопутствующих им теоретических разработок. Круг увлечений Кручёных, повлиявших на его творчество и концепцию заумного языка, также отмечен парадоксальностью: философские сочинения Фридриха Ницше и книги теософа П.Д.Успенского, научная литература о сектантской глоссолалии, различных странностях и неправильностях речевого поведения у детей или душевнобольных, работы Зигмунда Фрейда и исследования мистического экстаза. В своей творческой практике Кручёных, углубляясь во внутреннюю структуру языка, интересовался не столько его историческими корнями, как Хлебников, сколько актуальным состоянием, пытался связать его не с историко-филологическими интерпретациями, а с психологическими. Заумный язык стал для Кручёных особой методикой творчества, позволяющей приблизиться к истокам творческого процесса, скрытым в бессознательном. Именно «звуковой состав слова», как считал Кручёных, способен оживить бессознательные творческие энергии, скрытые в первичных элементах языка.

В 1913 в Петербурге состоялась знаменитая постановка оперы «Победа над Солнцем» (текст – Кручёных, пролог – Хлебникова, музыка – М.В.Матюшина, декорации – Малевича). Текст оперы, написанный Кручёных, строился на принципах алогизма, а отдельные персонажи говорили на заумном языке. Эта постановка стала одной из первых версий искусства абсурда. Не случайно опера Кручёных воспринималась, например, И.Г.Терентьевым, сквозь оптику сновидения: «Его драму нельзя читать: столько туда вколочено пленительных нелепостей, провальных событий, шарахающих перспектив, от которых станет мутно в голове любого режиссёра. “Победу над Солнцем” надо видеть во сне» (И.Терентьев. Кручёных-грандиозарь. Тифлис, 1919. С.8).

Со второй половины 1914 Кручёных живёт преимущественно на Кавказе, где вначале служит учителем рисования в гимназии, а с марта 1916 после призыва на военную службу – чертёжником при управлении Эрзерумской военной железной дороги в Саракамыше. Кручёных принимает активное участие в деятельности футуристических группировок «Синдикат футуристов» и «41°» в Тифлисе. В этот период он продолжает разрабатывать концепцию заумного языка, создаёт особую версию «моментального творчества», предвосхищающего некоторые аспекты сюрреализма, увлекается техникой коллажа.

Серия поэтических книг Кручёных этого времени, напечатанных при помощи гектографа или написанных карандашом от руки с использованием копировальной бумаги, стала наиболее последовательным и радикальным воплощением многих его идей. В этих книгах Кручёных ищет сжатые формулы – визуальные и звуковые, – которые воссоздавали бы структуру экстатической речи, непостижимой для рассудка. В своей заумной поэзии Кручёных последовательно разлагает язык на первичные элементы. Эксперименты этих лет он рассматривает в контексте беспредметного искусства и находит для них аналогии в супрематизме. В одной из книг Кручёных писал: «Если нет заумной (беспредметной супремус) поэзии – то нет никакой!» (А.Кручёных. Нособойка. Тифлис–Саракамыш, 1917). Буква – её форма, её начертание, её тайный смысл становится основным элементом его стихов. В своих труднопроизносимых абстрактных звуковых композициях он стремится оживить исходные – физические – условия рождения речи. От смысла слова он идёт к чистому, беспредметному его звучанию, к «языку чистых эмоций», если использовать определение С.М.Третьякова. И одновременно к языку, теснейшим образом связанному с физиологией речи – артикуляцией, тембром голоса, жестом, сопровождающим речь. Иначе говоря, он ищет парадоксальный баланс умозрительного и физического, воображения и реальности.

В 1920–1921 Кручёных заведовал отделом РОСТА в Баку. Осенью 1921 он возвращается в Москву. В 1922 публикует работы «Фактура слова» и «Сдвигология русского стиха», в которых обобщены его исследования предыдущего периода. Концепция сдвига Кручёных создавалась под непосредственным влиянием теории сновидений Фрейда. Как и в знаменитой теории, Кручёных переставляет акценты на мелочи, на второстепенное в языковой ткани (скажем, на звуковые, а не смысловые характеристики слова). Возникающие в результате этой операции странные образы и алогичные аналогии позволяют ему приблизиться к бессознательному самого языка. Кручёных обнаруживает в текстах различных авторов странные образы, возникающие, например, из слипающихся при произношении окончания и начала соседних слов, образующих вместе некие новые слова с неведомым значением. Эти парадоксальные звуковые комбинации, которые Кручёных вылавливал в текстах, соответствуют тем фантастическим образам, что возникают в сновидениях.

В 1920-е Кручёных создаёт несколько «фонетических романов» или «уголовных романов» («Разбойник Ванька-Каин и Сонька-маникюрщица», «Дунька-Рубиха»), в которых он не только пытается через звуковую характеристику представить своих персонажей, но одновременно обращается к исследованиям жаргона и маргиналий языка.

В 1920-е Кручёных был близок к Лефу, хотя многие аспекты в эстетической программе и практике лефовцев оценивал очень критично. К концу 1920-х Кручёных всё больше смещается на периферию советской культуры. Рационализм и практицизм, политизация и «литература факта», отличавшие советскую культуру того времени, едва ли могли совмещаться с изучением бессознательного, заумным языком и абсурдом, которые увлекали Кручёных. В 1930 выходят последние его книги – «Ирониада» и «Рубиниада», напечатанные гектографическим способом.

Необходимо упомянуть ещё один вид творческой деятельности Кручёных. На протяжении нескольких десятков лет (начиная с 1920-х и до 1960-х) Кручёных создаёт альбомы – изобретённый им вид литературно-художественного творчества, совмещавший традиции домашних альбомов и традиции архивирования, дилетантизма и радикальных авангардистских творческих техник. Альбомы Кручёных можно охарактеризовать как гигантский коллаж или альбом-коллаж: смесь искусства, документов, дружеских записок, фотографий, страниц из книг, своих и чужих рукописей. В альбомных коллажах материалом нередко служили страницы литографских футуристических книг и фотографии, фрагменты рукописного текста или страницы из типографских книг, коллажи и литографии Розановой, литографии А.М.Родченко, собственные коллажи 1910-х, литографии Гончаровой или Ларионова, свои рисунки и рисунки знакомых. Кручёных перекраивает, переделывает собранные им материалы. Он безжалостно режет их ножницами, смешивает и перетасовывает. Всё становится материалом, из которого он лепит новые композиции. Он использует и свидетельства повседневной жизни, и искусство именно как равнозначное сырьё для новых произведений. Точнее – для создания метаязыка, в котором отдельные произведения искусства существуют наряду с прочими свидетельствами «призрачных оболочек» жизни. В пространстве его коллажей все произведения искусства утрачивают свою уникальность, включаясь в бесконечный процесс циркуляции образов, отчасти приближаясь к особому типу массмедийного пространства современной культуры.