128 лет со дня рождения Марка Шагала

О петроградских и московских годах одного из самых известных и самобытных художников русского авангарда во фрагменте статьи из «Энциклопедии русского авангарда»

«Она молчит, я тоже. Она смотрит – о, её глаза! – я тоже. Как будто мы давным-давно знакомы, и она знает обо мне всё: моё детство, мою теперешнюю жизнь, и что со мной будет; как будто всегда наблюдала за мной, была где-то рядом, хотя я видел её в первый раз. И я понял: это моя жена. На бледном лице сияют глаза. Большие, выпуклые, чёрные! Это мои глаза, моя душа. ... Я вошел в новый дом, и он стал моим навсегда» (Марк Шагал, «Моя жизнь»).

25 июля 1915 состоялась долгожданная свадьба художника с Беллой Розенфельд. В сентябре молодые уезжают в Петроград, где военнообязанный Шагал служит в Центральном военно-промышленном комитете, что, впрочем, не особенно мешало ему писать картины. Шагал оказывается вовлечённым и в культурную деятельность Еврейского ОПХ. Он сразу же становится ориентиром для многих молодых еврейских художников.

Годы жизни в Петрограде и годы активного вхождения Шагала в русскую художественную среду. Его деятельно поддерживает Художественное бюро Н.Е. Добычиной (Марсово поле, 7). Его искусству отведена отдельная комната на первой выставке современной живописи в апреле 1916. Работы Шагала – петроградские и летние лиозненские и витебские – выстраивались в гармоничные зрительные ряды, подсказанные самим размеренным ритмом жизни художника. В «Окне на даче» (1915. ГТГ) художник заглядывает в свою картину – как много примечательного можно найти в самом бесхитростном мотиве.

Серия «Любовников». Зелёные. Голубые. Серые. Чёрные. Розовые. (1916–1917). Сомнамбулические видения. Цвет определяет особую эмоциональную интонацию. Серия «Евреев»: «Старик (красный)»; «Старик (зелёный)». «Чёрное и белое». Это и портреты, и лики. Бродячие нищие проповедники и пророки. Живописные притчи.

Герои Шагала («День рождения». 1915; «Прогулка». 1917– 1918. ГРМ) парят, поднимаясь над будничной жизнью… После октябрьских событий Шагал возвращается в Витебск. Осенью 1918 он назначен уполномоченным по делам искусства Витебской губернии, организует работы по оформлению города к первой октябрьской годовщине и создаёт художественное училище (ВНХУ).

В мае 1919 Шагал приглашает в Витебск вести мастерскую архитектуры и графики Л.М. Лисицкого, казалось, целиком посвятившего себя идее модернистского еврейского искусства. Это решение оказывается роковым. Лисицкий приглашает в Витебск Малевича, создаётся Уновис. Ученики Шагала становятся последователями пророка супрематизма.

У Шагала был большой успех на 1-й государственной свободной выставке произведений искусств в бывшем Зимнем дворце весной 1919 – пятнадцать картин и рисунков. Но в Витебске ему не было места. В начале июня 1920 Шагал в Москве. Иногда он выставлялся – «Мир искусства» (московский) в январе 1922. Выходит монография о нём Тугендхольда и А.М. Эфроса. Шагал учит рисовать беспризорных еврейских подростков в школе-колонии в Малаховке. Проиллюстрировал книгу поэзии Д.Н. Гофштейна «Tristia» (1922).

Но главное в московские годы – роспись зала Еврейского камерного театра. Шагал оформил и первый московский спектакль театра – «Вечер Шолом-Алейхема» (премьера 1 января 1921, режиссёр А.М. Грановский). Шагал сорок дней работал над оформлением зала. Это была невообразимая импровизация. Панно он писал на холстах, а не на стенах, опасаясь, что их закрасят при каком-либо ремонте. В них трансформировался и его парижский опыт, и опыт его работы в контексте левого русского искусства. В них царствует стихия карнавала.

В конце сезона 1920–1921 зрительный зал ненадолго превратился в выставочное помещение: «Роспись художника Марка Шагала». В конце марта 1922 росписи были показаны на «Выставке трёх» (Н.И. Альтман, Шагал, Д.П. Штеренберг).

В эти месяцы 1922 Шагал активно пишет свои «Записки» – будущую книгу «Моя жизнь» – и готовится к отъезду в Берлин через Литву (в Каунасе почитатели его таланта организовали выставку его работ).